Он прикасается к стене и чертит сломленную по середине линию под тающие хрипы. Кровь еще теплая, и Олег ощущает странное, спонтанное и неконтролируемое желание ощутить её всей кожей, с головы до ног - умиротворяющее чувство, давно забытое, погребенное под веками. Желание стихает вместе с последними звуками.
Красный на серой стене слепит глаза, и Олег делает еще одну черту, на этот раз вертикальную, ровно над сломом верхней. В Чехии и Румынии это ничего не дало, Болгария, на которую они возлагали большие надежды, посмела сопротивляться. Углубляться в Европу ему не хотелось, какие бы заманчивые слухи оттуда не ползли, а Скандинавия до сих пор помнила своего одноглазого старика, поэтому Олег оставил её на крайний случай. При желании они могли бы с ним потягаться, но тысячелетия противостояния с Христом хватало за глаза.
К концу линии цвет слабеет. Олег снова достает нож.

В Дублине дышалось легко. Волков не был настроен оптимистично, но почувствовал это сразу. Огромные уродливые здания не давили - их попросту не было. По пути из аэропорта он не увидел ни одной высотки, и это было добрым знаком. В своем стремлении вверх люди пытались поравняться с ними, неосознанно, может даже отрицая это. Они утверждались, покоряя новую высоту, возводили новых, каркасных стеклянных и бетонных идолов, и платились за это - чем выше они забирались, тем больше жертв иногда забирали безликие небоскребы.
И все же, отпечаток кельтского верования был еще очень силен. Некоторые из них все еще были здесь, кормились просачивающимся сквозь смрад прогресса древним духом язычества, усиливающимся на Cамайн и Белтейн, но почти не улавливающийся в остальное время. Их забыли точно так же, предпочитая новым - пройдохе Патрику, например, а потом - новейшим, вроде социальных сетей? казино и рекламы. И угрозы они не представляли..но Олегу все равно стоило это проверить.
Сергею здесь не нравилось, и это было неудивительно. Волков почти уже привык к этому подкожному зуду - мотнуть головой, словно от назойливого насекомого, сглаживая неприятные ощущения. Ощущения его хозяина, а не Олега, но раз уж они связаны, приходилось мириться.
Он не был на этой земле очень-очень давно, и помнил только равнины, костры и стрелы с мечами; когда до Руси добралось стихийное бедствие "Иисус", те, кто жил здесь уже давно были гонимы христианизированными франками. Им не оставалось ничего, кроме как вступить в союз со славянами - язычниками, и он, сильный, как никогда, способный противостоять этому новому богу, вселял силу в чужие руки, заставляя людей забывать о всяческом милосердии. Это было прекрасно, но они проиграли, и проигрывали до сих пор, раз за разом, хирея и умирая, оставаясь только на страницах ветхих фолиантов, доступных только исследователям, а после стираясь и со страниц книг.

С карточки на него смотрит щуплый брюнет, уже успевший осунуться, хотя на вид ему не было и тридцати. Типичный клерк - Олег не удивляется, когда читает заляпанное кровью название фирмы и должность. Шон Дойл по службе продвинуться не успел, жениться, судя по лицу, тоже - Олег смотрит, как оно рассыпается у него в руках вместе с удостоверением личности. Так будет проще - вряд ли кто-то вообще заметит его смерть, кроме местного полицейского отделения.
Пальцы снова погружаются в алый цвет, чтобы начертить полукруг, и линии складываются в аскетичное подобие рыбьего скелета. Олег слышит удары по высохшей и натянутой коже, которые за пару секунд становятся оглушающими, взрывающими грудь и голову, вскрывающие нутро, и собственная оболочка становится невыносимой, так, что кости ломает, и Олег скалится, пытаясь справиться с этим чувством. Ему надо пройти эту "проверку" вместе с землей, которую он проверяет, и только так она даст понять ему, может ли она принять их. Жертвой, кровью и болью, по законам, которые здесь царили раньше, и которым мироздание незримо подчиняется до сих пор, упрямо сопротивляясь прогрессу. Он закрывает глаза, ощущая, как выворачивет кости.

То, что ему нужно было, было далеко не в центре. Это было на окраине, где ирландский дух вперемешку с запахом пива был настолько сильным, что почти сбивал с ног. Здесь пабы и бары ютились через дверь, а то и подряд, было грязно и пыльно, а еще - шумно, потому что за приоткрытыми дверями то и дело завязывались потасовки, звуки которых иногда перекрывались криками болельщиков, стоило какой-нибудь из команд вырваться на пару очков вперед. Вот где еще можно было встретить пережитки прошлого - Олег слышал, что в одном из таких пабов никто иной, как Бран, мешал посетителям крепкую выпивку на месте бармена. Звучало абсурдно и правдоподобно одновременно.
Он выбрал пивную со звонким названием, что-то вроде "Монетки на удачу", и вошел туда, за секунду скрывшись от остального мира в густых алкогольных парах.
-Эль, для начала.
-Первый раз тут?-к нему обращался какой-то худощавый брюнет, явно захмелевший, и от того расхрабрившийся - по виду простой офисный клоп. Олег неохотно покосился на него, зацепившись взглядом только после того, как осознал удачу. Зверь сам нашел своего ловца.

Сергей в его голове шипит и задыхается, и как бы ему здесь не нравилось, Олег чувствует, что он доволен. Они поселятся здесь, и здесь обретут былую силу. Олег выдыхает и жмурится, вытирая пальцы от крови, и только потом ощущает, как за ним наблюдают. Возможно, уже несколько секунд, потому что широкая тень ложится на стену и делает пролитую кровь на мостовой еще темнее. Он поджимает губы - это не просто зверь - и оборачивается, чтобы встретиться с наблюдателем лицом к лицу.

[AVA]http://s7.uploads.ru/X3Lqc.png[/AVA]

Выбирающий бога, выбирает судьбу.(с)

Запах крови дурманит и пьянит сильнее, чем самый крепкий людской хмель. Он вбирает запах в себя, и это похоже на остаточную энергию электрического заряда - силу, что дает жертва от веры, и только искру от пира древности. Сергей прячет ликование под сдержанностью, и как бы он не был надоедлив, сейчас Олегу жаль - он бы хотел чувствовать его радость, впитывать и отдавать, и снова, совсем как в покрытые пылью ушедшие эпохи.

Их всегда было двое, и каждого Олег знал лучше, чем ему хотелось бы, и хуже, чем было бы достаточно для того, чтобы разойтись мирно. В тот далекий раз, когда они познакомились, он ошибочно принял Кирка за мелкую сошку - он ведь и правда выглядел так, белокурый и тонкий, особенно рядом с рыжим здоровяком. Но оказался он едва ли не таким же опасным, а в искре в глазах было больше огня, чем изображали у Ярило, неукротимого и неконтролируемого - о, он знал его, одного из спутников смерти. Но сейчас между стенами огромной тенью возвышался только Мёрдок - давным-давно, когда Олег узнал, кто он, у него захватило дух, но отсутствие веры в них сделало свое дело, и ирландец и сам почти позабыл, кем является - такая печальная участь практически не миновала никого из них, кроме счастливчика Иисуса, разумеется.
Ему это было только на руку - имей Мёрдок и четверть былой силы, славы, веры, Волков бы сюда и под дулом не сунулся, но они были в одной лодке. Как бы им этого не хотелось.
-Советую не отвечать той же монетой, еще неизвестно, кому это выйдет боком.
Видят все бессмертные, он действительно не планировал сильнее задевать его и выебываться в принципе, но не смог затолкать характер поглубже прежде, чем ответить. Теперь разруливание ситуации казалось еще более невозможным, чем раньше, хотя и тогда шанс решить все в олегову пользу близился к нулю.
При самом худшем раскладе Мёрдок мог его убить. Едва ли это помешало бы плану Сергея, разве что, он действовал бы опрометчивее. Они были вместе столько времени, что Олег не помнил тех моментов, когда они были порознь, не помнил, что делал один, не представлял себя без присутствия чужой силы, но он знал, что Сергей не так нуждается в нем, как Волков. А значит, вряд ли стал бы делать нечто, помешающее обговоренному плану. Он, определенно, разозлился бы, потеряв стратегически ценную фигуру - Олег надеялся, что, хотя бы, является таковым - но не настолько, чтобы делать глупости. Что ж, если это не помешает плану, расклад не так уж и плох.
Умирать, конечно, не хочется. Поэтому он обуздывает непримиримую жажду конфликта, клокочущую в крови, и рвущуюся наружу, дай только малейший повод - неозвученный рык почти осязаем.
-К нашему обоюдному сожалению, тебе это не выгодно, - Он выпрямляется, медленно, еще раз по-хозяйски оглядывая жертву и выходя ближе к свету и возвышающейся фигуре. Это тоже в какой-то степени вызывающе, но Олег позволяет себе это, как легкую поблажку за выполненную работу. -Пока эти славные земли в вашей компетенции, но это ненадолго. И я говорю не о нашественниках вроде нас - ты и сам знаешь, что мы не настолько глупы, чтобы развязывать бессмысленные войны среди своих.

Он видит, как Мёрдок вбирает воздух носом, словно проверяя его на честность - кельты всегда чувствовали ложь, как звери, распознавали её по движениям и дыханию, но Олег не врал, по-крайней мере, частично. Шансы на то, что дело не выгорит, были неприлично малы; если с некоторыми вроде лепреконов, Брана или Садб, можно было договориться, то договариваться с Мёрдоком было сродни попыткам договориться с мертвым телом позади него. Но Олег знал, на что ему было не плевать, потому что это объединяло их всех, и сейчас, в сложившихся условиях, осталось единственно важным. Древнее, как они сами, глубоко засевшее и в них, и в людях - выживание.
Олег равняется с ним, без удовольствия ощущая разницу в росте - смотреть свысока удобно и еще это один инструмент давления, но сейчас предмет давления - он сам, и ему остается только выдерживать тяжелый взгляд, всем телом ощущая нервирующую напряженность птицы.
-Спроси себя, как долго вы собираетесь существовать на рекламе пива да бабушкиных сказках, когда некоторым из нас веры хватает не просто для того, чтобы выжить, но и чтобы обрести былую силу - не всякому хочется иметь таких во врагах, да?
Ирландец молчит, и по его не дрогнувшему лицу прочитать эмоции - гиблое дело, поэтому Олег даже не пытается. Он и так вложил в  голос всю шипящую убедительность, что только нашел внутри. Если ирландец жаждет крови - пусть так, Олег знал, кого он может здесь встретить и насколько не равны силы. За ним придут другие - например, Птица, и поэтому они заведомо победили; Волков даже не опасается того, что Мёрдок прочтет в его глазах, в ломанной линии губ, между строк его тона, еще одну насмешку - "Поздно".

[AVA]http://s7.uploads.ru/X3Lqc.png[/AVA]