Эта история берет начало в Кентербери, где одним ничем не примечательным днем 1564 года у сапожника родился сын, которого окрестили Кристофером. До 14-ти лет он постигал основы отцовского труда, и был, наверно, хорошим кандидатом на наследование мастерства и всех азов этого ремесла, пока Королевская школа не открыла бесплатную школу для мальчиков, которые обучались за счет церковных доходов. Вероятно, его отец потом пожалел несколько раз, что позволил сыну посещать ее, потому что о том, чтобы всю жизнь заниматься сапогами Кристофер теперь и не думал. Благодаря стипендиям для уроженцев Кентербери он продолжил обучение, несмотря на то, что университет готовил молодых людей к духовной карьере, а желания заниматься этим у Марлоу не было. Тем не менее, это был его единственный шанс, и он воспользовался им - не без пропусков и конфликтов, но закончив обучение, он поселился в Лондоне, чтобы наконец заняться тем, к чему тяготела его душа по мере того, как он изучал литературу - написанием пьес.
Успех пришел в руки почти сразу же. Кит - так он сократил свое имя еще в университете - написал трагедию "Тамерлан Великий", которая сразу же покорила зрителей, едва появившись на театральных подмостках. Неожиданная слава легко одурманила молодого человека, как и расположение высоких особ, лондонской знати и театралов. он сделал почти невозможный рывок с помощью одних лишь мыслей, изложенных на бумаге - поднялся из сапожников в свет, и это сыграло свою роль в характере юноши, добавив самомнения, самоуверенности и амбициозности. Слава очень быстро развратила его во всех известных смыслах, и даже если бы за это его наградили бы клеймом слабохарактерности, ему было бы плевать.
Слава окружила его ореолом слухов - его частые и продолжительные отлучки еще в университете вызывали разные домыслы, а не очень приемлемые для жителя того времени интересы только укрепили их. И, безусловно, ему это нравилось - народ судачил о нем, как о бунтаре, распутнике, содомите и даже колдуне. Кит, казалось, делал все, чтобы поддержать и разжечь эти слухи, некоторые из которых имели реальную почву.
А еще известность открыла ему двери на тайные собрания, полные знаменитых людей, вроде Фрэнсиса Бэкона, которые забавлялись тем, что пытались понять неведомое через оккультизм, и могли открыто заявлять о своих недопустимых пристрастиях. Гомосексуализм и оргии были самыми распространенными из них, и Марлоу, которому была уже привычна мысль о том, что юноши вызывают в нем такой же интерес, как и девушки, было это по душе. Примерно тогда же он встречает в этом кругу Томаса, приближенного к королевской знати, а именно - к известному палачу католиков и верному псу королевы Ричарду Топклиффу. Связь с Томасом выгодна, и Кит интересуется им, что ввязывает его в опасный водоворот событий, связанных с гонением католиков протестантской церковью в лице главного королевского "палача". Каждый раз обводя последнего вокруг пальца, Кит спорит со смертью, в чем находит странный и острый азарт и упоение.
А потом в Лондон приезжает Уилл. Еще не развращенный городом и славой Уилл, наивный и нелепый мальчишка, в котором неисчерпать таланта и есть искра огня, которой бы хватило на то, чтобы поджечь весь город. Марлоу наблюдает за ним, делает неоднозначные намеки, спасает от палача Топклиффа, оказывая расположение, которое никогда не будет оценено. Но с того момента, как в театре взошла звезда Уилла Шекспира, вдохновение в прогрессии покинуло Марлоу, словно бы переметнувшись к новому перспективному юнцу. Это было горько и разрушающе. Это заставило Кита испытывать зависть, и все сильнее играть с огнем, углубляясь в познания о жизни и смерти, рискованные и опасные. И он сам не знает, куда заведет его дикая жажда музы, но готов пойти даже на весомые жертвы.

-Детство взрастило в нем нелюбовь к работе руками. Умственный труд всегда привлекал его куда больше, чем мозоли на пальцах, будь это даже в тысячу раз полезнее для людей, чем духовная пища, как говаривал его отец.
-В юном возрасте он был крайне любознательным и частенько спорил с родными. Взбаломошный характер проявился рано - даже когда он был неправ, отстоять свою точку зрения было для него решающим, даже несмотря на присутствие риска прослыть глупцом.
-Он никогда не боялся высказывать некоторый радикализм в идеях и мыслях, за что часто имел проблемы в учебе. Некоторые поговаривали, что добром его смелость в суждениях не кончится, но пока ему удавалось сохранять голову на плечах.
-Кит - человек крайностей и порывов. В иные дни его бросает, словно хлипкую лодку в шторм, от одного к другому, и даже он не в силах уследить за собственным переменчивым настроем. За это он заслужил репутацию крайне непредсказуемого и ветреного человека, ненадежного и сумасбродного.
-Сдерживаться в желаниях он не привык так же, как и в словах. Амбициозность и импульсивность позволили ему приобрести большой жизненный опыт, ужаснувший бы любого праведного человека. Он пробовал курительные и наркотические смеси, потворствовал оргиям,вовлекая в свой образ жизни все больше и больше молодых людей преимущественно из людей искусства, постоянно проверял веру на прочность, балуясь "колдовскими" практиками, и пытался добиться крайней степени адреналина, оказавшись на волосок от смерти. Вот такая жизнь ему была по нраву.
-Он расточителен в любви, если говорить начистоту - как последняя распутная девка. Никто из его партнеров не мог с уверенностью сказать, что Марлоу безраздельно принадлежал ему, когда они были вместе. В этом одна из сторон его ветрености - Кит просто не может оставаться подолгу с кем то одним, люди наскучивают ему, как прочитанные книги.
-Мести он не гнушался никогда. Гнев в нем вспыхивает, как пламя на головке спички, и пока он горит, Марлоу действительно может быть опасным. Он отдается чувствам полностью, в том числе и гневу, позволяет ему ослепить себя, и желание мести объекту гнева, зачастую, разгорается так же резко и быстро.
-Несмотря на все прелести праздной жизни, он не забывает о доме, посылая родным деньги. Особой связи он не поддерживает, но изредка посылает отцу письма, полные недоговорок и утаек нюансов его жизни.
-Работа - это единственное, к чему он относится серьезно. Для Кристофера нет ничего дороже его пьес и вдохновения, которое было к нему так благосклонно. В писательство он бросается, как омут - ничего не стоит ни есть, ни спать, когда мысли роятся в голове неразборчивым роем, готовые выплеснуться на бумагу ровными чернильными строчками.